В настоящее время рынок «зеленого» финансирования находится в России на стадии становления, но главным итогом ушедшего 2021 года стало осознание важности развития ESG-повестки. Стать более ответственными за состояние экологии мы должны не столько в угоду Европе, сколько ради улучшения качества своей жизни. Об этом в специальном интервью «Регионам России» говорит руководитель экспертно-аналитической платформы «Инфраструктура и финансы устойчивого развития» Светлана Бик.
Светлана Ивановна, первым делом о ESG-повестке в России. Наша страна среди лидеров или отстающих?
– Однозначно мы не в числе аутсайдеров. К чему другие страны шли больше 10 лет, мы проходим за последние два года. Да, несколько затянули с самоопределением. Все-таки у нас сырьевая экономика, и мы долго размышляли, подходит ли нам зеленый курс. Еще до недавнего времени можно было встретить оценки, что в какой-то момент Европа откажется от всего зеленого, что с очередным энергетическим кризисом или наступлением холодов наши европейские коллеги передумают, поиграют с энергопереходом и бросят. И все мы вновь заживем по-старому. Некоторые и сейчас продолжают так думать. Отчасти из-за этого и притормаживаем.
Однако в массе своей российские компании, в первую очередь экспортеры, давно поняли: как бы природные катаклизмы не давили на европейцев, они все равно будут двигаться в намеченом направлении. Для нас Европа – это главный внешнеторговый партнер, от бизнеса с которой во многом обеспечивается наполнение бюджета. Поэтому риск, что европейские страны перестанут у нас что-то покупать, для нас весьма чувствителен. Но дело не только во внешнеторговых партнерах. Нам нужно заниматься ESG-трансформацией российской экономики из-за самих себя.
Хотите сказать, что дело не только в требованиях европейцев?
– Да, нам надо заниматься экологической модернизацией – не только климатом – не потому что европейцы могут перестать у нас что-то покупать, а потому что нам самим надо перестать отравлять свою жизнь. Предприятия выбрасывают в воздух вредные газы, от которых у наших детей развивается онкология. Посмотрите, что происходит в Минусинске (Красноярский край), где дети жалуются на режим «черного неба», когда им запрещается гулять на улице – сейчас там нечем дышать.
К сожалению, ESG-повестку воспринимают больше как важность некоего соответствия другим странам – я не согласна. Мы как спринтеры, которые пытаются добежать до финиша, но он не очерчен. И мы все боимся опоздать. Но другие страны тоже на этой дистанции. Европа тоже участвует в гонке. И у нее также хватает проблем. Когда, например, говорят, что если европейские страны сжигают мусор, значит, ничего плохого в этом нет. Но при этом редко уточняется, что их основной пластиковый мусор вывозится из страны - в Азию, Албанию, Турцию, Грецию.... Они не отравляют свой воздух, а приспосабливают под свои утилитарные задачи другие территории. Колониальная политика продолжается.
России надо быть в этой зеленой повестке, но улучшать за счет этого свою жизнь. В конечном счете ESG больше для людей, чем для бизнеса. И очень важно, что в России принята не только зеленая, но и адаптационная таксономия, на основе которой предприятия могут создавать и реализорвывать проекты по сокращению негативного воздействия на окружающую среду, и получить финансирование под эти цели. Государство обязано помогать выстраивать рынок подобных проектов. Но не ради того, чтобы зеленого стало больше. Сначала следует разобраться с «коричневым» – теми бизнесами, которые по определению вредны как с точки зрения карбонового следа, так и других вредных выбросов.
Значит, на данном этапе гораздо важнее понять, что делать с «коричневым», как минимизировать выбросы и воздействие промышленности на экологию?
– Речь именно об этом. Естественно, я не против того, чтобы развивалась возобновляемая энергетика. Но в первую очередь хочу, чтобы дети Минусинска и других промышленных городов начали дышать. Просто дышать. Вообще следует запретить работать тем, кто отравляет жизнь стольким людям. По моему мнению, работу предприятий, в прямом смысле слова отравляющих жизнь людей, надо запретить. Это труднореализуемо по экономическим причинам? Но полмира посадили на масштабные ограничения из-за угрозы пандемии! Параллельно мы должны поддерживать тех, кто перестраивает свою работу так, чтобы людям с их производством жилось нормально. Не только, чтобы был чище воздух, но и вода. Это вполне конкретные насущные задачи, которые отчасти уже решает зеленое финансирование и ESG-трансформация бизнеса.
Пора осознать, что ESG – это не для них, а для нас. Сами по себе разговоры ни к чему не приводят. Известно с кого в свое время все началось – с экспортеров, которые первыми ощутили на себе внешнее давление. Они стали получать зарубежные рейтинги, делать под них отчеты. И есть опасность, что для многих компаний деятельность по ESG-трансформации сведется к правильной подаче нефинансовой отчетности. Это уже отчасти приводит к тому, что некоторые внешнеэкономические «чемпионы» в России живут форматом «ESG на экспорт». А нужно – ESG на районе.
Например, недавно группа НЛМК повысила свой ESG-рейтинг, войдя в 3% компаний металлургической отрасли с наиболее устойчивыми практиками. Мне захотелось узнать их показатели – а там вся информация на английском языке. Не думаю, что все вдруг в Липецке, включая сотрудников компании, заговорили по-английски. А между прочим, один из принципов ESG – это качественное взаимодействие с заинтересованными сторонами. И доступность информации, причем для всех – не только зарубежных инвесторов, но и работников, местных жителей.
Надо развернуть ESG-повестку в нужное для людей русло и сделать её российской. Уверена, тут не стоит ограничиваться только Москвой – мы живем в России, где основную территорию занимают регионы. ESG-повестка не должна оставаться только в столице, а наоборот её следует распространить по всем субъектам федерации. Потому что реализация принципов ESG (окружающая среда, социальное развитие, корпоративное управление) способно качественно улучшить нашу жизнь.
Вы в 2018 году возглавляли Рабочую группу по вопросам ответственного финансирования (ESG-finance) при Банке России. Скажите, как за последние годы изменилось поведение инвесторов на финансовом рынке?
– Действительно, наша рабочая группа была первой «зеленой» экспертной площадкой при Банке России, и она во многом сработала как инструмент запуска темы, но сейчас у регулятора финансового рынка - 6 специализированных экспертных групп, при каждом министерстве есть своя рабочая группа по ESG. Например, я на данный момент являюсь членом рабочей группы Минэкономразвития России, где как раз готовилась таксономия и рассматриваются иные вопросы, касающиеся зеленого и устойчивого финансирования.
Что касается поведения инвесторов, то пока говорить о существенном изменении рано. А вот с объемами выпусков за последнее время мы подросли заметно. В 2018 году в России состоялся первый выпуск зеленых облигаций на 1,1 млрд руб – причем эмитент был региональный, работающий на территории ХМАО-Югра. Сейчас мы на площадке межотраслевой экспертно-аналитической платформы INFRAGREEN готовим отчет по 2021 году и подсчитываем объемы. И уже можем сказать, что в целом рынок зеленых облигаций в стране оценивается примерно в 330 млрд рублей. Объем же социальных и «переходных» облигаций российских эмитентов составляет 88 млрд рублей. Это не такие большие объемы, поэтому на биржевых ставках зелёность пока никак не сказывается. Мы только в начале пути. Облигации пятерки крупнейших российских эмитентов зеленых облигаций выкупили институциональные инвесторы, то есть банки инвестиционные фонды, в том числе и зарубежные.
А можете подробнее рассказать о переходных облигациях в России?
– Если говорить упрощенно, то в блоке ESG-финансирования есть три типа финансовых инструментов – зеленые облигации, социальные и «переходные». Первый выпуск «переходных» на российском рынке состоялся в декабре 2021 года – это был дебют АО «ИНК-Капитал» на 5 млрд рублей под 10,25% годовых. «Переходные» облигации или «переходные» финансы – это выпуски тех компаний, которые не могут быть зелеными, но они двигаются в этом направлении. Они позволяют частично рефинансировать затраты по снижению уровня негативного воздействия на окружающую среду. По российской таксономии это относится к адаптационным проектам. Есть еще облигации устойчивого развития, которые совмещают в себе и зеленые, и социальные качества.
Можно ли сказать, что сейчас главный ESG-регулятор в стране — это Банк России?
– Конечно, главный регулятор – Банк России, потому что речь идет о деньгах. Но стоит отметить, что тема ESG кроссекторальная. Деньги деньгами, но не менее важно в данной повестке природоохранное, трудовое законодательство, наилучшие доступные технологии. Там свои регуляторы. В этом и сложность ESG-повестки. Она многовекторная. При этом всё должно быть состыковано. Думаю, возникновение различных экспертных площадок по теме ESG тоже во многом обосновано тем, что нет единого регулятора. Роль экспертного сообщества очень высока, потому что его работа и оценки могут раскрыть имеющие возможности в новом ракурсе и задать всем заинтересованным участникам процесса вектор развития.
О чем говорит недавнее обоснование запрета майнинга, в том числе с точки зрения ESG-аргументации? Неужели в России запретят криптовалюту?
– От криптовалюты мы никуда не уйдем. Она уже стала частью новой реальности. Но развитие её будет проходить с такими же зигзагами, как регулирование рынка форекс в России: периодически что-то будут запрещать. И я понимаю финансового регулятора: это очень сложные рынки с большой волатильностью. Там никто не застрахован от мошенничества, ошибок и потери денег. Против майнинга также высокие расходы на электроэнергию, а это вопросы ресурсосбережеия. Пока же практика регулирования крипто-сегмента финансового рынка даже в мире только нарабатывается. Там предстоит много работы, и запреты, я уверена, будут замещаться регуляторными правилами.
Недавно вы объявили о создании независимого экспертного совета по ESG и зеленым финансам. Почему сейчас это важно?
– Вот смотрите, я как эксперт по зеленым финансам и ESG-трансформации бизнеса – участник достаточно авторитетных площадок при министерствах, ведомствах. Но что я вижу: каждый совет отрабатывает свою задачу. Фактически эксперты работают в русле тех целей, которые им задает то или иное ведомство. Поскольку я считаю, что ESG именно про жизнь, я хочу собрать экспертов, которые являются носителями этих принципов и духа. Это не люди, которым нужны не только лейблы и организации, но и единомышленники. И сейчас у меня формируется потрясающий состав совета. Там есть сотрудники банков, образовательных и научно-исследовательских институтов, консалтинговых компаний. Мне хочется, чтобы у них была возможность консолидировано доносить свой голос. Ведь у эксперта слово – его главное оружие и основной инструмент воздействия на общество – в том числе и на регуляторов.
За 2021 год было принято много решений на уровне государства, которые окончательно утвердили Россию на пути устойчивого развития. Что глобального ожидаете в нашей стране в 2022 году?
– Совершенно точно в России в 2022 году появятся новые финансовые инструменты. У нас пока нет на рынке Sustainability-Linked Bonds (SLB) – это облигации, связанные с конкретными KPI устойчивого развития компаний. Это «хит» глобального рынка, который за рубежом очень активно развивается, имеет самую высокую динамику роста. Во многом, потому что он обеспечивает защиту от гринвошинга, то есть «зеленого» пиара ради увеличения продаж. И это действительно очень эффективный финансовый инструмент, напрямую связанный с измеримыми экологическими показателями – в том числе, прямыми и косвенными выбросами. Ставка доходности у такого типа облигаций и кредитов привязывается к выполнению обязательств. Суть в том, чтобы показать не цели, на которые деньги привлекаются, а конкретные результаты сокращения негативного воздействия на окружающую среду. И если ты не выполнил обязательств, что взял на себя до начала размещения, то стоимость денег растет и превращается в более дорогие для тебя затраты. Думаю, SLB-облигации появятся и у нас. Точно могу сказать, что разработка их уже идет.
Кроме того, уверена, что в этом году будет активно развиваться система углеродного регулирования и выпуска углеродных единиц. Появятся публичные верификаторы и климатические проекты, под которые будут эмитироваться углеродные единицы. Мне кажется, это направление сейчас одно из самых перспективных.
Также, я уверена, что в перспективе в России будут происходить изменения по регулированию оценок и индикаторов ESG-сферы – в первую очередь, речь идет об ESG-рейтингах и заключениях о верификации финансовых инструментов. По моему убеждению, в этом вопросе вектор силы будет перемещаться в сторону больших данных, искусственного интеллекта и в целом финтеха.
Поэтому на площадке Независимого экспертного совета по ESG и зеленым финансам будут организованы рабочие группы по направлениям, а результаты работы специализированных экспертов будут обсуждаться на общем собрании. Кстати, уже сейчас в нашем списке порядка 100 (!) экспертов с опытом исследовательской, научной или практической работы в сфере ESG. И мы не закрываем двери. Ведь ESG – это, в первую очередь, про нас, а не про регуляторов.
Беседовала и подготовила Ксения Ширяева
